Насколько прогнозы и теории о редкоземельных богатствах Казахстан соответствуют реальному положению дел?
В конце июля этого года, в ходе правительственного заседания, председатель правления национальной горнорудной компании «Тау-Кен Самрук» Нариман Абсаметов объявил о начале геологоразведочных работ на участке Акбулак в Костанайской области.
Согласно прогнозным данным, участок богат залежами неодима, диспрозия и тербия- редкоземельными металлами широкого спектра применения (в том числе, необходимыми для производства магнитов).
Общие прогнозные запасы оцениваются в 349 тысяч тонн редких земель, а предметно исследовать недра и осуществлять основное финансирование в основном будут американцы в лице компании «Cove Capital» имеющей 75% долю в американо-казахстанском СП.
Кстати, в планах этой корпорации реализация еще нескольких крупных проектов: разработке вольфрамовых месторождений «Северный Катпар» и «Верхние Кайракты» в Карагандинской области с прогнозными запасами более 410 тыс. тонн (в этот проект американцы намерены инвестировать более миллиарда долларов) и геологоразведка месторождения «Гремячинское» в Уланском районе Восточно-Казахстанской области на предмет выявления там наличия редких металлов.
Любопытно, но мнения казахстанских экспертов и специалистов по поводу этой новости несколько разделились. Так, например, среди скептических откликов прозвучали комментарии о продолжающейся сырьевой зависимости и экспансии зарубежных компаний в стратегически важные отрасли, а более оптимистично настроенные авторы, отмечали, что в условиях хронической нехватки денег на реализацию проектов с высокой добавленной стоимостью, даже сделка с всего 25% участия Казахстана является определенным достижением.
Тем более, что конечный результат- насколько реальными окажутся прогнозные запасы, никем не гарантирован и соответственно, проект может быть достаточно рисковым с финансовой точки зрения.
«Клондайк» с гарантией?
Зарубежных инвесторов в области геологоразведки и добычи Казахстан настойчиво зазывает уже несколько лет. Например, весной нынешнего года, в ходе проходившей в Торонто крупной мировой выставки в сфере геологии и горнодобывающей промышленности PDAC-2025, председатель Комитета по инвестициям МИД РК Габидулла Оспанкулов выступил на панельной секции «Инвестиции, цепочки поставок и национальное законодательство» где красочно расписал возможные перспективы сотрудничества:
«Казахстан занимает 9-е место в мире по территории и обладает значительным потенциалом в области недропользования. В стране насчитывается более 5000 неразведанных месторождений редких и редкоземельных металлов на сумму более 46 трлн долларов США… К 2029 году мы планируем увеличить добычу полезных ископаемых на 40%. В условиях растущего глобального спроса на критически важные металлы, Казахстан остается надежным партнером для международных компаний…» — увлеченно рассказывал докладчик зарубежным участникам мероприятия.
Еще большие надежды на профит от разведки и добычи редкоземельных металлов питает правительство.
Согласно прогнозным выкладкам, успешная организация полного промышленного цикла – от добычи до выпуска готовой продукции – позволит сектору редкоземельных металлов приносить стране 7,1% ВВП, что сравнимо с текущими доходами от нефти и газа – 7,3% ВВП.
Есть на этот счет и прямое поручение президента Касым-Жомарта Токаева- к 2026 году увеличить площадь геологических исследований в стране с 1,5 млн до 2,2 млн кв. км.
Денег нет, но вы копайте
И вот здесь, начались очередные проблемы и проволочки. В первую очередь, сказывается нехватка денег. Несмотря на, казалось бы, внушительные цифры общих инвестиций, на практике (то есть, в конкретных результатах и объемах выполненных работ) средств было явно недостаточно, да и сам объем вложенных денег по большему счету только уменьшался.
Так, если в 2019 году в геологоразведку было суммарно (государством и частными компаниями) инвестировано 331 млрд тенге, то в 2021 году — 246 млрд, а в 2022-м снизился до 136 млрд.
В 2023 году, общий объем инвестиций в геологоразведку Казахстана составил всего 82 млрд, в 2024 году чуть вырос до 100 млрд тенге.
Что же касается непосредственно государственных инвестиций, то на геологоразведку в 2024–2026 годах изначально планировалось выделение всего 22,8 млрд тенге госинвестиций, из которых в 2025 году должно было быть освоено 7,6 млрд тенге. (Сейчас планы были спешно переиграны и суммы изменены, но об этом чуть позже).
Прогноз – дело неблагодарное
Вторая проблема заключалась непосредственно в отличии «прогнозных запасов» от реально разведанных или тем более разрабатываемых.
Этой теме, в частности был посвящен обнародованный в июле текущего года отчет Высшей аудиторской палаты (бывшего Счетного комитета) о бюджетных тратах в геологоразведке. В документе, помимо перечисления десятков выявленных процедурных нарушений и системных недостатков, отмечалось неэффективная трата бюджетных средств. Причем по вине профильных ведомств:
«Министерство промышленности и строительства не выполнило задачи по оцифровке геологических сведений, созданию цифрового банка данных, обновлению фондов и повышению активности частного сектора. Отсутствие современных фондохранилищ создает риск утраты или повреждения ценных геологических данных.
Из-за отсутствия контроля со стороны комитета геологии и недобросовестного исполнения договорных обязательств со стороны подрядчика государством оплачены невыполненные работы по оцифровке геологических материалов на 68,2 млн тенге…» — печально констатировалось в отчете.
Кроме того, государственными аудиторами отмечалось что министерство промышленности разрешает недропользователям менять рабочие программы без налоговой экспертизы и указывалось на то, в Казахстане по-прежнему не хватает современных геологических лабораторий.
Одной же из ключевых проблем, является недостаточное финансирования изучения недр, а также эфемерность прогнозных запасов минерального сырья:
«На фоне истощения подтвержденных ресурсов отмечается высокая доля так называемых «бумажных» ресурсов, когда запасы предварительно оценены, но не подтверждены и не вовлечены в экономический оборот», – говорилось в отчете ВАП.
С «теоретической составляющей казахстанских запасов солидарны и ряд экспертов, в свою очередь отмечающих, что эксперты сам факт наличия редкоземельных металлов и элементов в недрах Казахстана не имеет реальной ценности до тех пор, пока не налажена их переработка и все заявления о грандиозности прогнозных запасов имеют скорей политический характер, с целью повысить инвестиционный имидж страны.
Между тем, регионам (особенно тем, у которых в теории есть подобные месторождения) деньги нужны уже сейчас, а не в отдаленной перспективе, когда процесс от открытия месторождения до начала добычи может занять 10–15 лет…
Как указывалось, в резюме отчета: «ВАП выработала необходимые рекомендации и поручения, направленные на развитие сферы геологоразведки и недропользования».
Справедливости ради, реакции со стороны правительства была действительно оперативная. Буквально через несколько дней после оглашения выводы Высшей аудиторской палаты правительство приняло решение выделить на геологоразведку в 2025 году, не первый транш в размере 7 млрд тенге, а все 30 млрд.
«Для увеличения объемов геологоразведки с этого года будем значительно наращивать финансирование. Мы уже приняли решение о направлении на развитие геологии средств от подписных бонусов, получаемых от аукционов по предоставлению прав недропользования. В текущем году это составит не менее 30 млрд тенге. Объем данных средств будет увеличен. Сейчас производятся необходимые расчеты», – заявил премьер-министр Олжас Бектенов.
Кроме того, глава правительства поручил министерству промышленности совместно с фондом «Самрук-Казына» обеспечить развитие добычи и выпуска технологически инновационной продукции на основе критических и редких металлов, что полностью «вписывается» в общую концепцию развития выпуска продукции с высокой добавленной стоимостью.
И как всегда, на повестке дня встал кадровый вопрос. Для его решения, министерству науки и высшего образования совместно с министерством промышленности было дано отдельное поручение в месячный срок (!) разработать программу подготовки специалистов для отрасли (почему подобными программами так и не озаботились ранее, даже в нынешний год, объявленный «годом рабочих профессий — это уже другой вопрос) …
Что же до разъяснений по поводу эфемерности «прогнозных запасов», то ситуацию попытался прояснить в ходе брифинга в правительстве председатель комитета геологии министерства промышленности и строительства Ерлан Акбаров.
Согласно версии главного геолога страны, речь действительно идет о месторождениях, относящихся к так называемой категории С2 – «предварительно оцененные запасы» и увы, проблема заключается в многолетнем отсутствии какой -либо работы с ними:
«Многие наши месторождения, которые стоят на нашем балансе, утвердили по категории С2. По ним должны были проводить технологические исследования, но не провели. Сейчас эти объекты, резервные месторождения, их более 150 единиц, выставлены на аукцион на добычу. Сейчас по ним проводят определенную работу…»
Заодно, чиновник Минпрома посетовал на отсутствие в стране необходимых технологий и отсутствие мирового спроса на многие металлы в предыдущие годы
«Есть полиметаллические руды и редкие металлы. Для редких металлов тогда технологий не было. Сейчас тоже есть определённые сложности по переработке этих полезных ископаемых… Допустим, там были вольфрам и кобальт, ранее таких технологий не было. В последний год уже спрос идет именно на редкоземельные элементы. Ранее они на балансе состояли, но не было особо интереса и спроса в мире…» — сообщил Ерлан Акбаров, попутно уточнив, что в настоящее время потенциальные месторождения редких металлов начали выставляться на аукцион буквально десятками…
Бесполезные ископаемые
После всего услышанного и прочитанного, в экспертном сообществе страны развернулась обширная дискуссия об убедительности доводов чиновников, так и о действенности антикризисных мер, предпринятых правительством.
Определенный скепсис по этому поводу, высказал Тимур Одилов, юрист специализирующейся в сфере использования природных ресурсов и являющийся одним из разработчиков Кодекса о недрах.
По его мнению, в сложившихся условиях необходимо не увеличение финансирования, которое на руку только любителям осваивать «легкие» бюджетные средства, а полный пересмотр подходов к работе в комитете геологии и Национальной геологической службе:
«Итоги ВАП – это свидетельство о том, что в организации работы государственной деятельности в области геологии творится бардак. И на этом фоне правительство говорит: «А давайте мы им увеличим финансирование!»
При этом, контроля в государственной геологии не существует: куда, на что и почему тратятся бюджетные деньги и в чем целесообразность и эффект от этих трат для инвестиций и государства.
Когда государство строит дорогу, общество и проверяющие могут увидеть результаты: дорога есть или ее нет, или она плохая. В госгеологии результаты ее работы в поле не видно. Как проверить, действительно ли пробурили 300 метров, сделали 10 шурфов, взяли пробы? Никак. Керн не хранится, отчеты не публикуются, электронного архива нет. Никто из аудиторов или инспекторов не в состоянии это верифицировать. А деньги миллиардами списываются безрезультатно…» — заявил эксперт в своих комментариях казахстанским журналистам.
Среди других «темных» пятен, эксперты называют проблемы усложнения условий недропользования в стране, начиная от закрытости многих ведомственных нормативных актов, кончая отсутствием экспертного обсуждения при принятии поправок и дополнений в законодательство, резкий рост тарифов и экологический аспект.
Кроме того, запутанность и закрытость ведомственных инструкций и распоряжений, непрозрачность ряда тендеров (с явно заранее спланированными победителями) приводит к тому, что в страну опасаются приходить небольшие компании-инвесторы, которые как показывает мировая статистика, собственно, и находят до 60% новых месторождений всех видов полезных ископаемых.
В результате, такой коммерческой деятельностью как геологоразведка, вынуждено заниматься государство (у которого, как выясняется, это получается не очень хорошо), деньги налогоплательщиков зачастую тратятся впустую, а реальные условия для вкладывания в геологоразведку частными компаниями по большей части находятся в стадии «перманентной разработки» …
Сегодня тот факт, что процесс «реальных преобразований» в сфере геологоразведки и добычи полезных ископаемых в Казахстане, мягко говоря, затянулся, пожалуй, не отрицает никто. И от того, насколько эти преобразования будут реализовываться не на бумаги, а на деле, зависит и все остальное- приток не «статистических», а реальных инвесторов и наличие не «бумажно-теоретических», а действительно разведанных и работающих месторождений. Которые, собственно, и должны во многом обеспечивать будущее развитие страны.