Депутаты Мажилиса Парламента 5 марта 2025 года на пленарном заседании палаты обсудят во втором чтении проект Водного кодекса с сопутствующими поправками. Нормы документа призваны решить накопившиеся в этой сфере проблемы.
Их суть корреспонденту Zakon.kz разъяснил руководитель рабочей группы депутат Павел Казанцев.
– Павел Олегович, расскажите, почему возникла необходимость в принятии нового кодекса и чем он будет отличаться от действующего?
– Мы должны понимать, что новый Водный кодекс возник от накопившихся серьезнейших инфраструктурных, климатических, политических проблем. Мы помним засуху 2023 года, к которой мы оказались очень сильно не готовы, у нас не было достаточных запасов воды. Во время засухи даже жители Астаны почувствовали нехватку воды, и это за живое зацепило, это впервые было. Урон в сельском хозяйстве был также весьма чувствителен для страны. А где гарантия, что в дальнейшем в связи с изменениями климата эта ситуация не повторится? Значит, нам нужно делать грамотные накопления воды на засушливые периоды уже сейчас.
Далее, в 2024 году, произошел паводок, к которому мы опять оказались не готовы. У нас накопились проблемы и с плотинами, многие из которых просто развалились. При этом большинство плотин или, по-научному, гидротехнических сооружений находится в частных руках. И здесь, как и с энергетикой, мы увидели, что собственники пользоваться пользуются, прибыль получают, а вот вкладываться не хотят. Но рано или поздно все когда-то приходит к какому-то своему печальному концу, и у нас начали потихонечку рваться плотины.
Здесь отмечу, что в Казахстане 60% используемой воды приходится на сельское хозяйство. И итоги космомониторинга показали, что в некоторых районах не глобально, но в некоторых районах воровство воды, черный рынок воды составляет до 80%. Другая проблема – у нас рядом с каналами, например, в Кызылординской области, огромные болота, и это говорит о серьезных протечках, которые не вчера образовались. Там живут цапли, лягушки. То есть это уже продолжается годами, десятилетиями.
Еще одна показательная проблема. У нас сложилась ситуация, когда кто-то может бульдозером перекрыть русло мелкой реки и направить воду в свою сторону, где у него заливные угодья или заливные луга. А ниже по течению страдают люди, страдает экосистема и так далее. Таких фактов очень много. При этом нарушителю дешевле и проще заплатить штрафы, предусмотренные в КоАП, чем лишаться возможности качать бесплатную воду, вне тарифа, вне плана, вне учета, на какие-то свои нужды.
Более того, такой нечестный предприниматель находится под защитой Предпринимательского кодекса, и у нашей водной инспекции, у наших контролирующих органов руки связаны полностью: они должны заранее предупредить, что придут с проверкой. За это время он либо успеет убрать насос и временные трубы и у него не найдут никаких нарушений в итоге, либо заплатит мизерные штрафы и продолжит дальше нарушать законы. Бессилие.
Вот этот клубок проблем предопределил принципиально новый характер Водного кодекса. Он призван снять все эти моменты. Действующий Водный кодекс – он либерально-покладистый, новый – нет.
В документ мы закладываем нормы, которые будут стимулировать рачительное отношение к воде. В Казахстане только 1-3% уходит на жилищно-коммунальные нужды, то есть мизер по большому счету. Но вода эта «золотая», дорогая. Мы ее аккумулируем в чистых источниках, мы ее подаем, транспортируем. Эта вода очищается, отстаивается, химически подготавливается. А что делаем мы? У нас абсолютно отсутствует культура экономного, рачительного отношения к воде. Мы ею поливаем, например, огород, моем машины на автомойках, а на мытье одной машины уходит от 100 до 200 литров воды. Откуда у нас после этого будет хватать давления на 20-м этаже?
– Что изменится с введением нового Водного кодекса?
– Мы закладываем в Водный кодекс три базовых, принципиальных момента. Первое. Вода признается стратегическим исчерпывающим источником, который принадлежит народу, как и любые недра. Вода – это охраняемый, сберегаемый законом источник.
Второй момент – это экологичность нового Водного кодекса, в котором определяется, во-первых, экологичное отношение к воде, плюс ужесточение ответственности за загрязнение воды. Ужесточается все в плане компетенции, ответственности, запретов на сбросы сточной воды на рельеф и так далее.
Мы также определяем так называемый экологический сток. Приведу пример. Это наша красавица в прошлом, к сожалению, река Сырдарья. Если вы в июне, июле, а не дай Бог, в августе приедете посмотреть на нее, то без слез не сможете этого сделать, это ручей. Реку рассасывают на поля, на которых идет безобразно неэкономное использование, а то и просто воровство воды. Но Сырдарья должна донести воды до Арала, а у нас туда ничего не доходит, а чтобы дошла, мы должны определить так называемые экологические минимумы. То есть то, чего из природы изымать нельзя. Из озера, пруда, реки, моря, из чего угодно. А все, что выше, мы можем использовать в экономном формате. То есть вот эта экологичность, она красной линией идет через весь Водный кодекс.
И третий принцип – это водосбережение, экономия и рачительные отношения через повторное водоснабжение. Через техническую воду, в том числе, а она у нас сейчас вообще отсутствует в законодательстве. И сюда же мы относим борьбу с засухами, с паводками, расписываем компетенции, обязанности, ответственность.
Помимо этого, предусматривается тотальная цифровизация: вся информация будет передаваться в онлайн-режиме на единую платформу, и мы будем видеть ситуацию, как быстро у нас уменьшается вода или, наоборот, прибывает быстро, мы на каналах будем видеть данные на входе и выходе, и если цифры не будут биться, то значит, кто-то ворует воду.
И здесь надо понимать, что, если мы, к примеру, только в сельском хозяйстве, где самый большой объем потребления, наведем порядок, мы сможем сэкономить огромное количество воды.
– Что об этом думают фермеры?
– Мы фермерам прописываем возможность «ловить» в степи паводковую воду в низинах: поставьте плотину и занимайтесь орошаемым земледелием. С правительства зашло предложение на 300 тыс. кубов, а мы на 2 млн кубов воды разрешаем фермерам накапливать и без всяких условий использовать на своих поливных землях. Фермеры рукоплещут.
Второе, у нас везде какие-то рельефы. Но у нас нигде не используют лазерное выравнивание полей. Весь Запад этим пользуется уже 20 лет. А у нас если земля на уклоне каком-то определенном и там выращивают, например, рис, то у нас заливают всю ячейку. А если бы фермер выровнял землю, то ему бы на эти же цели потребовалось в два, три, а то и десять раз меньше воды. Но законодательство сейчас не стимулирует это. Мы же в Водном кодексе прописали стимулирующие меры, в том числе субсидии. То есть мы вносим обязательства и требования, но вносим и поддержку государства в случае использования водосберегающих технологий.
– Что изменится для промышленности? Какие новеллы вы внесли там?
– Промышленность потребляет 35% воды. И промышленность получает то же самое. Ее новый кодекс подталкивает, мягко говоря, настоятельно подталкивает к тому, чтобы вода не сливалась просто в канализацию, в отстойник, а максимально закольцовывалась, начиная от автомоек и завершая крупными предприятиями. Мы прописываем, что в течение двух лет каждый водопотребляющий объект должен определиться с технологией оборотного использования воды.
Все говорят: «Бизнес умрет». Не умрет. У нас такие примеры уже были. Могу привести в пример ситуацию с жироуловителями. В свое время тоже кричали, все умрут. Никто не умер. И цены не выросли. Но появилось разумное, правильное отношение к сточным водам, а здесь появится такое же отношение к технической воде.
– В справочной информации к проекту закона есть сведения о росте штрафов за незаконное использование воды. Вы можете подробнее разъяснить этот момент?
– Мы поднимаем штрафы ворам и преступникам в водной сфере. На некоторых позициях штрафы вырастают в два раза, на некоторых– в четыре раза, на некоторых – в пять-шесть раз. В зависимости от деяния и практики. Все эти предложения максимально обсудили с правительством и бизнесом. Да, бизнес не в восторге, но бизнес понимает: «Не воруй и не будет штрафов».
Обсудили эти нормы в правительстве, был проведен анализ регуляторного воздействия, проведены в полном формате расчеты, выкладки наукой, практиками. С НПП «Атамекен» это тоже обсуждалось, а они всегда очень ревностно относятся к ограничениям для бизнеса. Но палата же тоже за «белый» бизнес, за честный бизнес, за правильный бизнес, за справедливые правила игры. Мы предлагаем правила игры, справедливые, и ничего другого не вносим.
– Вы говорили про экологичность, но в документе есть норма: «Снятие запрета на проведение операций по разведке и добыче углеводородов в казахстанском секторе Каспийского моря». Можете внести ясность?
– Это норма компромиссная, мы запретили везде разработку полезных ископаемых, но Каспий – это морской шлейф, это половина нашего бюджета. При этом здесь идет усиление Экологического кодекса в части загрязнения и так далее.
На Арале мы всем запрещаем. Это зона экологического бедствия.
– Можете озвучить горизонт изменений, то есть, когда уже мы почувствуем перемены?
– Это самый традиционный вопрос. Конечно же, завтра сразу все не изменится. Но изменения уже начались, в особенности в части противодействия паводкам.
В течение двух лет, с момента принятия Кодекса, будет проходить масштабное планирование, и бизнес за это время начнет определяться с технологиями по водоэкономии, по водообороту.
Экологический сток будет определяться с момента принятия кодекса. И, соответственно, я думаю, что мы уже в следующем году увидим более позитивную ситуацию, например, на Арале. Я в этом уверен. Она не исправится в одночасье, слишком запущена проблема, но она будет иметь положительную динамику. И, может быть, лет через 10-15 уровень воды и восстановится.
То есть, надо понимать, что изменения уже начались, с Кодексом они резко активизируются. Я уверен, что в течение первых трех-пяти месяцев у нас те же автомойки на оборотное использование воды уже будут переходить. Новые строящиеся мощности будут проектироваться уже с учетом этих технологий.
Через два года мы будем видеть тенденции к улучшению, если надо, мы начнем подкручивать какие-то вещи, которые, может быть, не так заработают.
Я уверен, что у нас и по питьевой воде двинется вопрос. Да, у нас, к сожалению, происходит небольшой рост тарифов на питьевую воду для простого населения, но там вводится один маленький нюанс, который очень мало объясняется людям. У нас вводится четырехуровневая градация потребления воды:
- 3 кубометра в месяц на человека;
- от 3 до 5 кубометра в месяц на человека;
- от 5 до 10 кубометров в месяц на человека;
- свыше 10 кубометров в месяц на человека.
До 3 кубометров если использует воду человек, значит, он платит обычный тариф, небольшой, 3-5 – чуть больше, и кто свыше 10 кубометров воды потребил, будет платить по двойному тарифу. То есть богатые платят больше. Те, кто занимается теневым бизнесом, платят больше.
Такая градация в тарифах будет стимулировать людей к экономии воды. Потихонечку люди начнут осознавать, воспитываться, воспитывать детей своих, появится культура бережного отношения к воде.
– Насколько с принятием Кодекса будет актуален вопрос с трансграничными водами?
– Из 25 кубометров воды, которые мы потребляем, 40% мы берем от внешнего периметра, то есть от соседних стран. Но если мы оросительные каналы отремонтируем, чтобы вода не уходила в песок, и начнем в сельском хозяйстве и промышленности использовать водосберегающие технологий, то мы несоизмеримо меньше, если вообще не будем зависеть от внешних источников.
У нас хватает своей воды. Мы просто ее бездарным образом теряем вниз, вверх, либо загрязняем, не имея возможности ее повторно использовать.
Поэтому здесь как раз вот эта жесткость, вот эта вот твердость, вот эта вот новая конфигурация прописывается. И таким образом у нас воды в принципе будет достаточно.