🇹🇯 Великий сырьевой путь Таджикистана. Кто же тут покопался?

На сегодняшний день, более-менее преуспели на таджикском рудном поле Китай, Великобритания и частично Соединенные Штаты.

Начало:

1. Страны ЦентрАзии втягивают в Большую игру вокруг критически важных ресурсов

Продолжение:

2. Великий сырьевой путь Казахстана

3. Все во имя иностранного инвестора, все для его блага

4. Великий сырьевой путь. Узбекистан: с места в карьер!

5. Великий сырьевой путь. «Это наша добыча!»

6. Великий сырьевой путь: кого притягивают металлы Киргизии

7. Великий сырьевой путь: Лев против Дракона на кыргызской арене

8. Великий сырьевой путь: очень тайные запасы Таджикистана

9. Великий сырьевой путь Таджикистана. Кто же тут покопался?

Так, британская добывающая компания Vast Resources Plc, работает на фторидно-галенитовом руднике совместно с АО «Такоб», которая входит в структуру национального алюминиевого гиганта TALCO. Стратегически важный фторидный концентрат добывается и продается химическому подразделению TALCO для производства первичного алюминия.

Осваиваемый рудник, также содержит свинец, цинк, серебро и немного золотоносной руды.

Помимо освоения рудника «Такоб», Vast Resources является управляющей компанией в проекте по увеличению добычи золота на крупном таджикско-канадском совместном предприятии «Апрелевка».

У СП «Апрелевка» есть четыре действующие лицензии на разработку серебряных и золотых месторождений Апрелевка, Кызыл-Чеку, Бургунда и Иккижелон, расположенных на севере страны в Согдийской области. На этих рудниках добывается около 11600 унций золота и 116 тысяч унций серебра ежегодно.

Что же до китайских достижений, то в основном они связаны с совместным таджикско-китайским предприятием «Зарафшон», в котором 30% принадлежит правительству Таджикистана и 70% китайской горнопромышленной компании «Цзыцзинь».

Согласно официальной информации, в 2023 году компания «Зарафшон» запустила предприятие по производству меди из металла, для чего привлекла свыше 119 млн долларов инвестиций.

В июле того же года, в Согдийской области начала свою работу обогатительная фабрика «ТВЭА Душанбе Горнорудная промышленность», способная перерабатывать 900 тысяч тонн руды в год на двух высокогорных рудниках: Кумарги Боло и Дуобай Шарки.

Кроме того, в том же 2023 году, в таджикско-китайской промзоне Истиклол была запущена вторая очередь металлургического завода по производству электролитического свинца в объеме 30 тысяч тонн, серебра в объеме 50 тонн и медного штейна в объеме 600 тонн ежегодно.

С 2022 года на горно-обогатительной фабрике ЗАО «ТАЛКО Голд» (50% долей предприятия принадлежит китайской компании «Тибет Хуаюй» (Tibet Huayu Mining) производится аффинаж золота и обогащение сурьмяной руды (впоследствии, сырье-полуфабрикат вывозится для дальнейшей доработки в КНР) сурьмы.

С 2023 года китайская горнодобывающая компания «Джитсун Литий» получила доступ к одному из литиевых месторождений и заявила о готовности начать производство.

«Литий из Таджикистана, по сравнению с металлом из Латинской Америки, идет вместе с ниобатом и танталатом лития. То есть, если цена на один редкоземельный металл падает, его автоматически покрывает цена на другой…»,- расхваливал преимущество таджикского сырья глава управления международных отношений Минпрома РТ Тимур Ерибек в октябре прошлого года и выражал надежду на то, что после завершения китайцами всех подготовительных работ, Таджикистан получит свои первые продукты обработки лития уже в 2025 году…

По сравнению с китайцами и британцами, позиции США в Таджикистане гораздо скромнее, но зато, охватывают такой важный стратегический элемент как сурьма.

Разведанных месторождений сурьмы в Таджикистане два и расположены они на Джижикрутском и Кончочском рудных полях в районе Айни Согдийской области (на севере республики).

Первое из них, уже несколько лет разрабатывается Анзобским горно-обогатительным комбинатом, (владельцем которого является ОАО «Анзоб», сто процентов акций которого принадлежат американской фирме Comsup Commodities Inc.».

Комбинат производит ртутно-сурьмяной концентрат (с частичной переработкой на месте), его проектная мощность до 30 тысяч тонн концентрата в год.

Вопрос по освоению второго рудника пока, судя по всему, остается открытым.

Всего же, как заявил в конце 2023 года начальник Главного управления геологии республики Илхом Оймухаммадзода в Таджикистане может быть порядка восьми перспективных месторождений сурьмы, которые ждут своих разработчиков. Однако, где именно они находятся, главный геолог предпочел не разглашать, в очередной раз сославшись на государственную тайну и ограничившись лишь упоминанием «центральной части республики».

Верьте нам на слово

Вообще, тема секретности, занимает далеко не последнее место в инвестиционной политике страны. То есть, с одной стороны, власти упорно зазывали зарубежных инвесторов, а с другой, постоянно упирали на режим соблюдения государственных тайн.

Дошло до того, что одним из основных источников познаний зарубежных специалистов по поводу минерально- сырьевой базы страны, долгое время являлся вышедший еще в 1978 году в СССР двухтомник «Геология Афганистана и Таджикистана», который уже в наше время был переведен на английский язык геологическим обществом Великобритании.

Именно ориентируясь на этот фундаментальный труд, Британия в свое время попыталась было попробовать свои силы в освоении литиевых месторождений Афганистана, но в связи с, мягко говоря, сложной обстановкой внутри страны, планы реализовать не удалось. То же самое разочарование, кстати, ожидало и китайцев.

Но зато, опять-таки благодаря данному научному исследованию, более-менее понятна теоретическая ситуация с рудами в Таджикистане.

Например, известно, что в южной части Памира должны быть перспективные месторождения лития. Их исследования даже были запланированы в стратегическом плане самого Таджикистана до 2030 года, но пока все упирается в отсутствие финансирования.  

Так что, остается верить на слово таджикским чиновникам разного уровня, которые не жалея красок, расписывают теоретические перспективы.

Например, один из руководителей ГУП «Таджинвест» Бокибай Амонов, предпочитал в своих выступлениях охарактеризовать запасы полезных ископаемых Таджикистана как «несметные».

Чуть более конкретен был начальник отдела горной промышленности и драгоценных металлов министерства промышленности и новых технологий Таджикистана Абубакр Пиров, который, например, на вебинаре британской консалтинговой компании Vostock Capital сообщил, что из 93% горных массивов страны исследованы лишь на 6% и дескать, можно только догадываться какие богатства откроются тем, кто попробует продолжить изыскания.

В очередной раз, весть о том, что в Таджикистане обнаружены «крупные залежи редкоземельных элементов» которые «могут сыграть ключевую роль в развитии экономики Таджикистана», была обнародована в начале декабря 2024 года, когда Глава государственной геологической службы Таджикистана Мухтар Фазилзода объявил об открытии 15 новых крупных месторождений редкоземельных элементов в восточных регионах страны, таких как Карасу, Агбасой, Пайрон и Рохшиф, включая месторождение лития.

Однако, по словам Фазилзоды, новые месторождения обнаружены в горных районах, труднодоступных из-за сложных природных условий, поэтому для определения точного размера залежей необходимы дополнительные исследования, которые затруднены из-за недостатка технологий…

Чуть позже, произошли некоторые «точечные» послабления в режиме секретности.

31 декабря, на портале правовой информации министерства юстиции Таджикистана было опубликовано распоряжение Эмомали Рахмона рассекретить материалы по золото-вольфрамово-кобальтовому месторождению Икар (открытого советским геологами еще в 1971 году), данные по которому хранятся в архивах Главного управления геологии Таджикистана.

Сообщается, что целью данного распоряжения является привлечение инвесторов. Чуть позже, некоторые таджикские СМИ сообщили, что к месторождению вроде как проявили интерес китайские промышленники, однако выяснить подробности этого интереса у профильных чиновников, таджикские журналисты так не смогли…

Если согласно цитате, из популярного кинофильма: «Восток дело тонкое», то нюансы промышленного сотрудничества с Таджикистаном дело не просто тонкое, а можно сказать — наитончайшее.

Возможно, Таджикистан и дальше продолжит политику «повышения инвестиционного интереса», или говоря более просто- «набивания цены», красочно расписывая свои «несметные богатства недр» в ходе дипломатических раутов или международных конференций. Ведь в конце концов, расхожий жизненный постулат насчет «обещать» и действительно «жениться» еще никто не отменял.

Да и по какому принципу в горнометаллургической отрасли республики заключаются действительно работающие международные контракты, похоже знают только непосредственно причастные к подписанию таковых.

Что же до перспектив проникания в таджикские недра европейских компаний, то пока, официальный Душанбе недвусмысленно дал понять, что в первую очередь ждет от ЕС предоставления очередных торговых преференций и увеличения объемов инвестиций в энергетику и коммуникации. В свою очередь, брюссельские чиновники явно предпочли бы начинать «новую эру сотрудничества» исключительно с вопроса широкого доступа к минеральным ресурсам.

И насколько реально при таких вводных запустить действительно работающие механизмы взаимодействия, предугадать невозможно в принципе.